Информация!

Если вдруг кому-то будет интересно.
Все то, что лежит здесь, и то, что уже было и еще будет потом, находится теперь на Магратее.

---

В память о Чезе, для ее людей.

Мы встретимся за Радугой.

Мы встретимся за Радугой. Поверь, хозяин, и не плачь!
Мы встретимся, ты не забудь с собой взять ярко-красный мяч.
Я буду прыгать, ямки рыть, в снежки играть и даже выть –
Ведь волк я глубоко в душе, в которой ты со мной всегда.

Мы встретимся за радугой. Я буду по тебе скучать!
Но я собака, и тебя хочу я очень долго ждать!
Прости, хозяин, что пришлось мне рано так уйти,
Самой себя мне не простить, но ты меня прости.

@темы: songs

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Я НЕНАВИЖУ ЭТОТ ФИЛЬМ

Для  [AtalantA]

Название: Я ненавижу этот фильм
Автор:  Alex Woof
Бета: нет
Персонажи: Трей/Мэтт
Рейтинг: R исключительно for my french
Жанр: драма
Дисклеймер: это все в моей башке, не было ничего такого!
Размещение: только чтобы автор был в курсе дел
От автора:
это - очередные выдранные куски, хронологический порядок которых намерено перепутан (первые 5 - своего рода POV персонажей);
это - 4 месяца пост БЕЙСкетбола

18 октября - понедельник. 02:52

18 октября - понедельник. 02:52

У него голова раскалывается, а дождь методично долбит по стеклу. Это простой знак внимания, или Высшее Руководство решило его добить? Он в Бога не верит, но это так прекрасно - иметь вечного козла отпущения в лице того, кого, по твоему, нет. Настроение ни к черту, на улице темно и мокро, лифт гикнулся (какой-то умник решил проверить грузоподъемность, и старина накрылся), пиво в холодильнике просрочено – вот, что действительно огорчает.

Днем было жарко. И в прямом смысле тоже. На завтра аналогичный прогноз, а значит, будет парилка, и это ли не повод нажраться как свинья? Не хватает яблока в рот. И, собственно, пива.

Известно ли Вам, что зубную боль может вызвать не только больной зуб. Три часа ночи, какой сукин сын? Нет, не мог он сам выбрать аппарат с этим идиотским – сверлящим мозг звонком. Слава техническому прогрессу, автоответчики спасут Вас от кариеса!

- Мэтт?

Интересное звучание - похоже на радиосвязь, как в кино про спец. подразделения - «пшшш».

- Мэтт!
пшшш.

- Готов поклясться, что ты дома.
пшшш.

- Черт, если не так, я сожру ведро собственного дерьма и запью стаканом гребаной Пепси Лайт! Ты меня слышишь, осел? Конечно, ты слышишь.
пшшш.

- Не важно. Я буду у тебя через тридцать, максимум - сорок пять минут.

И никакого тебе «пшшш», щелчок и тишина. И никакой тебе зубной боли. Мы всегда готовы предложить варианты!

- Твою мать.

30 августа - понедельник. 04:23

30 августа - понедельник. 04:23

Гудки на самом деле не лишены характера. Можно сказать, что у них есть душа, да, пожалуй, так. Так вот, сейчас гудки – бездушные, хладнокровные сукины дети. Но он предпочитает их. Мобильная связь – без нее никуда! Без нее бы мы пропали, без нее бы вымерли гудки, вытесненные могущественными «Здравствуйте, я Скотт Томас», «Вы дозвонились в дом семьи Брюненмейер», «Привет, это Поли»… Гудки, пусть лучше будут гудки.

- Стоун здесь.

Пауза – старая подружка.

- Оу… Оу, привет. Мэтт? - Черт-черт-чертов идиот! - Это Трей, - Вам еще один гол, лузер! - Эм… Я просто…

- Бессоница на фоне отсутствия идей.

Пауза. Немой созерцатель их последних разговоров. Привет-привет, родная. Я сейчас немного занят.

- Нет. То есть – да. Черт, но я не для того звоню.

- Аха.

Он не хочет со мной разговаривать. Паршиво. А я? Что за идиотизм? Иногда нужно предвидеть вариативность. Две недели гудков, приятель, этим парням тоже нужен отпуск, и разве не разнообразие делает нашу жизнь ярче?

- Как ты поживаешь?

- Что? – по голосу ясно, что он поднялся и машинально потянулся за очками. Твою мать, это же не смс и не гребаный мейл!

- Как съемки?

- Нормально.

- Дело близится к концу, да? - Для чего Бог сотворил идиотов и подарил им их улыбки?

- Четыре утра, Трей.

- Да-да, я в курсе…

- Мне вставать через полтора часа, ок?

- Ок.

- Береги свой зад, клопы не спят, - старый, еще со студенчества аналог пожелания приятных снов, на автомате.

Отключился.

- Чертов засранец... - А вот так идиоты не улыбаются, они же всегда счастливы, без примесей. Что б их..!

23 июля – пятница. 20:45

23 июля – пятница. 20:45

- Слушай. Я на съемки опаздываю...

Еще одиннадцать сорванных дублей. Премия за находчивость и медаль за изобретательность. Уже не смешно. У тебя и правда проблемы с чувством юмора, приятель. Но какая прекрасная фраза, та, что про луну и вечность. Все правда, спасибо, большое человеческое спасибо.

- Как смотришь на пару пива? У меня есть пара мыслей на счет...

Знаю, что этот смех абсолютно идиотский. Не делай так больше, ради чего угодно!

- У нас каникулы, Трей.

- Оу... Оу.

- И я говорил, что больше не хочу в этом участвовать.

Говорил. Зачем еще раз сказал? Никакого удовольствия, и сплюнуть хочется, слюна горькая, но к небу липнет, как пиявка. Терпи, терпи. Решил упираться - упирайся. Держи глаза открытыми и смотри. Смотреть невозможно. Нет, с Треем все в порядке, с Треем все как всегда.
Когда у друга вот так руки опускаются, другу надо врезать как следует, желательно раза три-четыре. Встряхнуть и поставить на место. Посадить на игрушечный трон, собрать разбросанные игрушки, починить сломанные, и пусть играет дальше на потеху публике. С ним тоже - все как всегда, он даже кулак приготовил, и конфету. Только горькая пиявка намертво присосалась - не сплюнешь так сразу.

- Конец сезона, и я пас.

23 июля – пятница. 11:22

23 июля – пятница. 11:22

Нервное хождение по уже отшлифованной подошвами траектории - почти идеальной полоске на сером полу - не дает ровным счетом ничего. Просто пять листов сценария он уже измял и исчесать все доступные места тоже успел. Хрен Иесусов, он что, думает, что это смешно?

- Где Мэтт? Где этот сукин сын?!

- Здесь я.

Восславим Создателя нашего, можно выдохнуть и заняться, наконец, делом. Вы когда-нибудь чувствовали себя холодильником, выставленным на пляж в разгар сезона? Не самое приятное чувство, надо сказать.

Серия натянута как лицо Версаче, еще дерни и попрет силиконовая дрянь. Он так считает. А ведь неплохие, мать их, шутки. Что не так? Одна из тех вещей, которые он пропускает мимо глаз.

А Мэтт видит.

11 сентября – суббота. 23:02

11 сентября – суббота. 23:02

Вечер трудного дня, да, он самый. И чей гениальный ум придумал сверхурочные? А, срать. К черту жалобы, ему не привыкать работать в выходные.

- Мэтт, да послушай же ты. Ну просто послушай, ок?

Ужасные слова. Ужасные потому, что не выходят у него из головы уже несколько дней. Он на площадке, он путает диалоги, он выпадает из кадра, он просто выпадает, залипает на полуслове, а потом трясет головой, протирает очки и пытается понять, что за очередное "какого хрена"?

- Не хочешь делать этот гребаный мультик - хрен с ним, с мультиком! Я серьезно, ведь в наши планы не входило заниматься этим дерьмом до старости. Кино, музыка, стриптиз для помирающих бабушек, продажа хот-догов... да без разницы!

Дин-дон. Дин-дон. Стучите, и вам откроют! Черта лысого! Он оглох, со всяким случается. Да, к нему ломились, руками, ногами. Головой, возможно. Он просто не слышал, он заткнул уши. Кажется, было даже что-то посерьезнее. Бита? Или это была все же только нога? Помнится, в пятнадцать он хотел разбить голову битой, кому - не помнится, но само желание было, это он помнит прекрасно. Бита. Было бы неплохо.

- Твою мать, Мэтт! Ты мне нужен! Понимаешь ты это, черт возьми?!

Ком в горле до сих пор. И, возможно, скорее всего, пробудет там еще довольно долго. Слова, упрямо сглатываемые. Процеженные, профильтрованные. А грязь. Грязь – долой. Грязь нужно выплевывать.

- А теперь ты послушай меня, Трей. Я тебе не нужен, тебе никто не нужен, ты сам можешь все! Все, ясно тебе? Не нужно заставлять кого-то чувствовать себя дерьмом на твоем фоне, просто потому что тебе... «нужно»!

Извините, никого нет. Все вышли, дом пуст, его даже залили бензином, керасином, напалмом? Только не подожгли. Забыли, такое тоже случается. Вы бы все же вошли и проверили, вдруг, кого и внутри забыли? Он забился в шкаф и упрямо ждет, когда его оттуда выволокут.

- Забудь. К черту, Мэтт. Забудь и все.

Кажется, отсидел задницу. Так и не уснул, задремал немного - хуже не придумаешь. Вам приходилось слышать голоса? Страшно, правда же? Голоса из прошлого - еще страшнее. Да, именно так.

- Ты всё можешь. Боишься. Какого хрена боишься, Трей? - Трей..?
_ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _ _

15 июля - четверг. 22:24

15 июля - четверг. 22:24

- Мне надоело быть второй скрипкой!

- Что? Приятель, тебе не кажется, что ты никак не можешь избавиться от своей звездной роли в этом идиотском фильме про идиотскую игру? У меня чувство, что мы прочитываем сценарий.

- При чем тут это?

- При том, что ты никогда не был второй скрипкой!

- Да? Ты в самом деле так думаешь?

- А ты в самом деле думаешь, что это не так?

Такого не было довольно давно. Черт его знает, возможно, такого еще вообще не было. Что ж, новый опыт. Прощай безконфликтная девственность и да здравствует страсть, о, да!

- «Трей Паркер и Мэтт Стоун», чувак! Видишь! Трей Паркер. И Мэтт Стоун.

- Ну, знаешь. Иногда мы «Мэтт Стоун и Трей Паркер».

- Ох, неужели?

Ну все, застряли. Кое-кто уперся рогом, и воткнул в ту же щель второй, для надежности. Это надолго. На дольше, чем ожидал один, и на дольше, чем планировал другой. Это все поганые магнитные бури, да, детка. Они есть корень зла.

- Черт возьми, Мэтт! Не будь ты бабой!

- Бабой? Бабой?!

- Ох, шел бы ты на хрен, пендосина…

- Пендосина. А кто затащил меня в постель на той вечеринке?!

- О, Господи! Вот только не надо так по-идиотски менять тему! Я был пьян, черт возьми! А ты размахивал передо мной своей… своей хреновой задницей!

- Так значит задница во всем виновата? Прекрасно, что ж, это многое объясняет. Знаешь, что я тебе скажу? Пошел ты, Паркер! ПОШЕЛ. ТЫ.

Повисшая тишина, с еще не сошедшим на нет звоном последних слов, на удивление сильно действует на барабанные перепонки. Она их сдавливает, пропихивает в башку. Ну, и как новые впечатления? Очередной "новый опыт", блеск.

- Так, все, я сдаюсь. Сдаюсь-сдаюсь!

Мэтт молчит.

- Расслабься уже. Шутка хороша, если не пережарена.

Мэтт молчит.

- Достань пива, приятель, надо отметить наш первый семейный скандал, это же гребаное событие!

Мэтт молчит.

- Эй. Никуда ведь ты не денешься от меня, а, мистер, сладкая задница?

Только вот их фирменный смех какой-то по-злому карикатурный, когда перестает быть их смехом. Трей быстро замолкает, слишком ему не нравится, как звучит сейчас его смеющееся соло.

Мэтт молчит еще какое-то время, насупившись и уставившись, кажется, на пульт от ДВД. Просто потому, что без этого никак - поднимает глаза и, как же Трею не нравится, когда Стоун так смотрит.

- Я серьезно. С меня хватит.

18 октября - понедельник. 03:32

18 октября - понедельник. 03:32

- Хэй!

- Хэй. Я ушел.

- Я знаю - я знаю…

Трею не нужно разрешение, он заходит, как к себе домой. Но, конечно же, дома он не начинает с порога нервное хождение по комнате. Мэтт так думает. И он прав. Почти на сто процентов. Потому что именно так Трей себя вел перед тем, как сначала позвонить, и потом приехать. А Мэтт? Не тем же он занимался еще минуту назад?

- Фильм заморозили, да?

- Нет. Дженни подсуетилась, они взяли этого канадца.

- Оу… Канадцы тупые, но смешные…

- Да, знаю.

- Мэтт… Слушай…

Может, видели когда-нибудь? Глаза пятилетнего мальчика, которому говорят: «Мама больше не придет, сынок». Или подростка на пороге вет-лечебницы, пробежавшего не меньше мили с умирающим псом на руках. Надежда, сука, так просто не дохнет, она встает на колени и начинает молиться.

- Мэтт. Приятель…

- Хах. Приятель.

Сколько раз переснимали этот дубль? Кажется, первой попытки хватило. Последующие – результат перестраховочной режиссерской работы Дэйва - даже не попали в руки монтажера. А вот съемочная группа вряд ли забудет, смех до тошноты не каждый день случается. Веселящий газ без газа, наркотический кайф без последствий.

- Приятель…

Это похоже на мгновение перед ударом по красной кнопке. Взорвать чертов Советский Союз. Скинуть ракеты на дома, напичканные арабскими детишками. Может, самоуничтожение. Как знать. Кажется, это называется - в омут с головой. Банзай!

- Я ненавижу этот фильм, Трей.

Мэтт опускает голову. Смотрит, возможно, снова на пульт от ДВД. Когда тебе так хреново от самого себя, смелости не хватает даже на то, чтобы сдаться. Иначе никак - он поднимает глаза.

- Да, приятель, я тоже его ненавижу.

Трей улыбается. Даже сейчас улыбается. Сейчас тем более. Он решил идти до конца. Как всегда, о, да. Это не у него, это у Мэтта глаза, как у потерявшего самое дорогое подростка. Чуть не потерявшего, парень, чуть, и такой второй шанс не каждому дается.

And… Action! Как в гребанов фильме, который они ненавидят. Который Мэтт ненавидит. Какая ирония, ведь именно он жмет на кнопку. Внешнее сходство, не более. Мэтт не играет. Немного резкий и дерганый, просто потому что Мэтт – такой есть. Трей – мягкий, даже нежный. Руки успокаивают. Можно, наконец, расслабиться.

- Я… Твою мать, я правда начал думать, что потерял тебя, дружище…

- Ну конечно. Куда я от тебя денусь, ты же сдохнешь без моей задницы.

- Иди ты…

- Иди ТЫ!

Они оба смеются. Трей, он ведь педант, особенно когда дело касается качества звуковой дорожки. Так вот, сейчас звук идеален.

запись создана: 03.06.2010 в 16:58

@темы: T&M, fanfics

---

ЭТО ТЕКИЛА

Для  fancy Kallen

Название: Это Текила
Автор:  Alex Woof
Бета: нет
Пейринг: Стэн/Кайл
Рейтинг: снова R
Жанр: драма
Дисклаймер: все Трею и Мэтту.
Размещение: пока обойдемся
Статус: в процессе
От автора: сублимация рулит, что еще сказать.

***

***
- Через неделю, Стэн! Я увижу ее уже через неделю!
Вечер пятницы, живая музыка, смеющийся в голосах девушек Лонг-Айленд, и уже третья рюмка текилы в руке Стэна Марша, и третья долька лайма в другой. А Кайл предпочитает лимон. Кайл Брофловски предпочитает лимоны; не сегодня, но обычно, он предпочитает пиво и компьютерные игры. Познакомиться с девушкой, играя в WOW. Нет, влюбиться в девушку, играя в WOW. Да, в этом весь Кайл.
- Ты не представляешь! Она такая… такая…

Она из Джерси, но в Колорадо живет ее бабушка, или престарелая тетка, или двоюродная сестра ее престарелой тетки. Она приедет в Денвер, уже на следующей неделе. И Кайл не перестает улыбаться, и не перестает говорить.
- Я никогда такого не испытывал, Стэн!
Стэну ли не знать. Он и Кайл. Они с детского сада все-таки вместе. И так его друг еще никогда не улыбался, и никогда с такой легкостью его друг не заливал в себя Olmeca blanco.
- Знаешь… Я… Хах, я ведь и в тебя… Тоже влюблялся, Стэн.
Что?! Вот что на самом деле хочет ответить Стэн. Что – ты – сказал – мать – твою – повтори – еще – раз – какого – черта. Вот такие вот мысли.
- Ну… бывает, да.
Кивает он. Просто кивает и улыбается. Кайл на ногах не стоит, приходится его поддерживать, а тот не обращает внимания, продолжает смеяться. Он горячий, без шарфа и не хочет застегивать куртку, а на улице ветер.

- Стэн!
Кайл хватает его за рукава куртки, как только они заворачивают за угол, оставляя позади центральную улицу. Хватает там, где эти мятые загибы от локтей. Он все еще смеется, но теперь только глазами, а так… даже улыбаться перестал.
- Ты чего?
- Чел, если не сейчас, то когда?
- Что?
Да, в глазах Кайла тот самый блеск, та самая искорка, немного сумасшедшая, так говорят. Он пьян, конечно, и нужно бы отвезти его домой. Но Стэн ничего не успевает предпринять, он даже понять не успевает, а губы… губы лучшего друга сначала попадают в щеку, но очень быстро добираются до его собственных губ. И Стэн отвечает. Стэн сам не знает почему, но он отвечает.

Они падают на холодный картон от коробок между заброшенным зданием почты и магазином Эрла. Рядом с мусорными баками и старыми деревянными ящиками из-под пива.
Стэн тихо вздыхает. Кожа Кайла - она мягкая, как будто бархатная, и теплая. На улице холод, а у Кайла кожа теплая, как из-под одеяла. Не теплая, она горячая. Может, поэтому Стэн не в силах оторваться, его самого колотит в ознобе.
Кайл расслабляется, напора как не бывало. Такой вот внезапный перехват инициативы. Не перехват, инициатива передана добровольно, только Стэн не уверен, что это хорошо. А потом. Потом что-то щелкает у него в голове, и он просто не может остановиться.

Он приходит в себя, когда Кайл сжимается и сдавленно… нет, не стонет, скулит. Ему больно. Ему очень больно. И Стэну на самом деле тоже. Кайл дергается, словно схватился голой рукой за оголенный провод, и Стэн резко выходит.
Кайл поднимается, жмурится, прикрывает рукой рот. И все-таки его рвет, прямо здесь, он едва успевает наклониться. Стэн мгновенно подхватывает его, чтобы тот не завалился, Кайл очень пьян, слишком.
- Давай, друг, выплевывай все.
Сначала он просто кладет руку ему на плечо, но уже через несколько секунд тихо гладит по спине.
- Вот за это я тебя и люблю, Стэн.
Кайл бормочет неразборчиво, едва успевает отплевываться. А Стэн продолжает гладить его спину.
Это все Текила, все она.

@темы: South Park, fanfics

---

ТОЛЬКО БЫ НЕ ДОГАДАЛСЯ

Не так часто кто-то что-то пишет спешали фор ми. А тут двойная радость, ибо ТиМ!

Название: Только бы он не догадался.
Автор:  [AtalantA]
Пейринг: Мэтт/Трей
Рейтинг: PG-13
Дисклаймер: все персонажи и события, не смотря на очевидную связь с реальностью, являются полностью вымышленными.
От автора: в серьез сие не воспринимать, чисто страдаю фигней, проверяю, способна ли написать что-то на заказ))
Спешл фор  Alex Woof

***

- И... мотор!
- ...Получается, что нашим главным врагом стал... я?
- Друг...
- Друг...
- Друг...
И снова этот момент. Этот поцелуй. Мэтт изо всех сил старается сделать сцену как можно более смешной. Он профессионал, не то, что я. Я не ираю вообще. Просто целую его. Здесь я - просто я, сгусток нежности. Таким я становлюсь, когда он рядом, так близко.
Я намеренно запарываю дубль за дублем, чтобы только снова почувствовать его губы, его дыхание. Когда я еще смогу себе такое позволить?
Только бы он не догадался. Это разрушит нашу дружбу, а без него я сдохну.

Черт! Сейчас спалюсь. Нужен перерыв. Нужно пойти и принять холодный душ, снова взять себя в руки, чтобы он не догадался. Да. Так.
- Дэвид! - крикнул я после очередного неудачного дубля, - Я больше не могу! Давай сделаем перерыв!
- Да идите уже! - вздыхает режиссер, которого это все уже порядком задолбало, - Все равно сейчас ни хрена уже не сделаете!

Я киваю и быстро ухожу, практически убегаю с площадки. Слышу, как Мэтт следует за мной. Черт.
- Трей, ты куда убежал? Может, еще порепетируем? Дэвид сказал, что если после перерыва мы не снимем сцену сразу, он ее на фиг уберет из фильма.
- Нет, не буду я сейчас репетировать, - я стою к нему спиной. Ни за что не обернусь сейчас, иначе он догадается.
- Почему?
- Хочу принять душ.
Ну, и вот на фига я это сказал? Не мог соврать что-нибудь? Я привык говорить ему правду.
- Зачем? - я стараюсь не поворачиваться к нему лицом, так что вижу лишь его отражение в зеркале, он сдвинул брови, чуть склонил голову на бок. Он всегда так делает, когда озадачен.
Только бы он не догадался.
- Мэтт я... мне... черт, - я облокотился ладонями на край стола и опустил голову.

Я почувствовал, как он приближается. Вздрогнул, захотелось сжаться в комок.
Потом я почувствовал его руки на свои плечах. Выпрямился. Нервно сглотнул.
Какого черта он делает?
Он совсем близко. Я чувствую его тепло. Чувствую, как он дышит.
Я не смог сдержать судорожный вздох. Получилось довольно громко. Я выругался про себя. Никогда я еще не чувствовал себя таким уязвимым.
Потом я почувствовал его губы на своей шее. Потом его шепот у самого моего уха:
- А почему бы тогда просто не порепетировать в душе, м? Совместим приятное с полезным...
Он догадался. Как здорово, что он догадался...

@темы: T&M, not mine, fanfics

---

4 FROM SOUTH PARK

***

@темы: South Park, pics

---

МИНИ-ТРИЛОГИЯ

Для  Himi

Название: Картман и Кайл сосут. Почти трилогия (или тупой недодроч в трех частях)
Автор: Alex Woof
Бета: разыскивается
Фандом: South Park
Пейринг: Кайман
Рейтинг: R?
Жанр: это стеб
Дисклеймер: все Трею и Мэтту, и это можно тоже, кто бы взял
Размещение: только, чтобы автор был в курсе дел
От автора: на самом деле была идея написать объемную штуковину, со всем контекстом, так сказать, и обоснуем, но автор такое не умеет. И вообще этого никто бы не увидел, если бы все тому же горе-автору не сказали простую вещь – раз уж начал, жалко потраченных сил, нужно добивать и ставить точку.

***

***
- Ну, когда мы уже приступим? - Картман заискивающе улыбнулся и аккуратно, но настойчиво пододвинулся к Кайлу. Кайл нервно и стремительно сместился на край дивана и мученически вздохнул.
- Еще пять минут и ты можешь свалить отсюда.
- Пять минут? Что мы успеем за пять минут?! - Картман был... взволнован? Озадачен? Возбужден?.. Заинтересован!
- Ничего мы не будем успевать! Мы, молча, посидим эти пять минут, и ты можешь быть свободен, - Кайл раздражен, просто раздражен. Пока - просто раздражен.
- Стоп-стоп-стоп. Я не понял. Ты хочешь сказать, что мне не нужно ничего делать?
- Да, жиртрес. Можешь расслабиться.
- Но я ведь проспорил, значит...
- Ничего это не значит, жирный ты кусок дерьма! Я не идиот, чтобы позволить какому-то уроду делать со мной такие вещи!
- Подожди-подожди, Кайл, не надо так нервничать, я тебя прекрасно понимаю, но не нужно же так явно выдавать своё волнение!
- Отсоси, Картман! – Кайл прикусил язык и сжал губы. Картман губы облизал.
- Именно это я и пытаюсь…
- Иди на хрен! Я серьезно, поднимай свою жирную задницу с дивана и проваливай!
- Ну хорошо. Дай только мне уточнить одну крохотную деталь. То есть, ты хочешь сказать, что я могу идти домой? Вот так просто. Встать и уйти. Я правильно тебя понял, Кайл?
- Да, Картман, вали уже!
- Нет, подожди.
Картман заерзал на диване, так делают маленькие дети, когда хотят в туалет, но терпят. Кайл заскрипел зубами, так делают маленькие дети, когда спят с глистами в заднице.
- Я стою перед тобой на коленях... вот, сейчас, погоди... - Картман встал на колени перед Кайлом, Кайл колени стиснул.
- …Вот, так лучше... кхм-кхм... побежденный, униженный, готовый к окончательному втаптыванию моей гордости в грязь, а ты меня отпускаешь?
- Да.
- Просто отпускаешь?
- Да.
- И я могу идти?
- Да.
- Ничего не делая, то есть, просто взять и уйти…
- Да!!! – Кайла начало мелко трясти, Картман расслабленно вздохнул.
- А, ну, да, хорошо. Нет, я не понял...
- Да что тут непонятного?! Я не хочу, чтобы ты прикасался к моим яйцам, тупица! Ты проиграл, этого достаточно, а теперь иди в задницу!
- Чего ты хочешь, еврей?
Кайл тихо зарычал, Картман едва заметно улыбнулся.
- Я хочу, чтобы ты убрал свою жирную тушу из моего дома!
- Нет, чего ты хочешь? Мы поспорили, ты выиграл, я, соответственно, проиграл, что, бесспорно, мною очень тяжело переживается, но сейчас не об этом, не будем отклоняться от темы. Так вот, я перед тобой на коленях, ах да, я это уже говорил, а ты, если я все правильно понял, отказываешься от выигрыша. Чего. Ты. Хочешь. Еврей?
- Я хочу, чтобы ты свалил, идиот!
- Это я уже слышал, я не глухой, в чем ты можешь убедиться. Меня интересует другая сторона вопроса. Понимаешь ли, я должен с тобой расплатиться, и…
- Считай, что я тебя прощаю, - Кайл закатил глаза и направился к входной двери.
- Прощаешь? – Картман поднялся и прищурился, не двигаясь с места.
- Мне не нужны твои подачки, хренов жид! Погоди-ка… Так вот, в чем все дело! Вот в чем твой подлый еврейски план! И, знаешь, что я скажу тебе - засунь в жопу свою лживую высоконравственность! Я должен отсосать тебе, и я это сделаю!
- Иди к черту, Картман! Такое чувство, что ты хочешь мне отсосать!
Картман молчал. Выжидал? Думал? Проигрывал варианты? Не находился, что сказать?.. Выдерживал напряженную паузу? Да.
- Что ты сказал, жидяра?
Кайл паузой побрезговал.
- Я сказал, ты просто хочешь мне отсосать, сраный педик!
- Я? Хочу отсосать? Тебе? Лживому грязному еврею! - Картман пару раз картинно ткнул Кайла пальцем в грудь, захохотал, схватился за живот и снова опустился на диван, чтобы болтать ногами.
- Я хочу тебе отсосать! Ты еще скажи, что я нестерпимо жажду полностью взять в рот твой недоразвитый так еще и обрезанный пенис! Хочу вылизать его, отполировать собственным языком, до блеска отполировать! От основания до кончика, снова и снова, и снова… ласкать головку, яйца тебе обсосать хочу...
Кайл сглотнул и поморщился.
- Иди на хуй, Картман.
- Ты хорошо подумал, Кайл?
- Чего? В каком смысле? – Кайл тряхнул головой, недоуменно моргнув, Картман встал и начал мерить комнату ровными шагами, прикрыв глаза.
- Понимаешь ли, Кайл, получается, что слова для тебя - пустой звук. Я-то всегда это знал, еврей! Но что скажут другие? Что скажут все, когда узнают про твои истинные мотивы! Подумай над этим. И, Кайл, когда проиграешь ты, мои яйца окажутся у тебя во рту и пробудут там столько времени, сколько мне захочется. А ты будешь плакать, что не воспользовался моментом! Будешь рыдать и сосать!
- Вали уже.
- Ухожу-ухожу, только ты идешь со мной!
- Чего? Куда?
- Ты сейчас выйдешь из дома вместе со мной и разъяснишь собравшейся снаружи толпе суть сложившейся ситуации. Скажешь, что ты все это затеял только ради того, чтобы блеснуть своим фальшивым великодушием. Скажешь, что тебе плевать на договор, плевать на слова, плевать на правила...
- Что?! Это ТЕБЕ всегда плевать на правила, жиртрес!
- Люди меняются, Кайл.
Кайл нервно захихикал, Картман мысленно пожал сам себе руку.
- Люди меняются, но ты - нет! Ты везде ищешь для себя выгоду, Картман! Ты не стал бы так упорно настаивать на этом бреде, если потом не смог бы снова поржать над евреями!
- Я не хочу выглядеть смешно, - лицо Картмана изменилось, голос стал предельно серьезным, - возможно, первый раз в жизни я хочу сделать что-то правильно, поступить честно, понимаешь, о чем я? – Кайл скептически выгнул бровь.
- Нихрена ты не понимаешь, хренов жид! Ты прав, ты и весь твой народ - сборище тупых уродов, которым не известно слово честь! Вы даже Иисуса умудрились прикончить!..

Картман приближался к кульминации своего монолога, Кайлу оставалось только снова зарычать, что он и сделал, одновременно захлопывая перед Картманом дверь и быстрым шагом направляясь к дивану.
- Только не вздумай и это превратить в тупую игру, жиртрес! Ты проиграл, просто сделай это и катись! - Кайл уже сидел на диване, раздвинув ноги и скрестив руки. Картман уже стоял перед ним на коленях.
- Как скажешь, Кааайл...

***
- Твою мать, ты можешь не чавкать так, словно пытаешься сожрать его!
- Какой же ты зануда, Кайл. Я и так делаю все, что могу!
- Делай быстрее, придурок!
- Господи, Кайл, я пытаюсь сделать тебе приятно! Где твоя благодарность?
- Засунь себе в жопу старания, я не собираюсь ловить от этой мерзости кайф! Как вообще можно получать от этого хоть какое-то удовольствие?!
- Да ты просто хренов импотент, здесь только электрический стул поможет или газовая камера! У вас - жидов, оказывается, пенисы не просто обрезаны, они еще и не работают ни хрена!
Нет. Нет-нет-нет, разумеется, Кайл не знал, что такой вот день в его жизни однажды случится. Сложно теперь вообще сказать, чем все-таки он руководствовался, выпалив в очередном споре: «если проиграешь, отсосешь!» Нет, серьезно, это же бредовая идея, бредовее некуда. Еще загадочнее то, каким образом он умудрился этот спор выиграть. Все, абсолютно все, было в пользу Картмана, а вот на тебе, мистика самая натуральная. Какого хрена он вообще рот тогда открыл, хрена ли в очередной хрен знает который раз повелся? Впрочем, тут-то все куда прозаичнее, уж лучше Картману проиграть, чем с Картманом согласиться. Тоже бред? А вот и ни хрена подобного! И идите все на хрен!
- Заткнись!
Да, пусть уж лучше эта жирная тварь заткнется, да даже и при помощи его яиц, или что он там в настоящий момент старательно обсасывает? Какой высокий уровень абстрагирования… и вот надо же было зачем-то посмотреть, чем там эта жирная сволочь занята…
- Г-господи! - Кайл выгнулся и зажмурил глаза, от чего тут же пришел в неподдельный шок, но еще более неподдельным было непонятно откуда взявшееся прямо-таки жжение в паху, от чего Кайл невольно толкнулся навстречу Картману. А, собственно, с чего вдруг? Он просто-напросто увидел – что, а главное – как, с каким лицом Кармтан делает… то, что он, черт возьми, делает!
- Ооо, ну и кто после этого педик, а, Кайл? - Картман отодвинулся, теперь-то Кайл вне зависимости от желания очень четко чувствовал степень приближенности и локализацию губ, языка, и, кстати, зубов тоже.
Разглядывает, еще и лыбится, скотина.
- Заткнись и соси, жирная тварь!
Картман послушался, и с такой легкостью, что у Кайла пальцы задрожали бы, не сжимай он ими так крепко волосы на затылке, и не насаживай башку обладателя этих волос себе на член...

Кайл, потерявший как минимум часть самоконтроля, тихо стонал сквозь зубы, где-то на периферии понимая, что вот теперь-то он проиграл, а вот думать о том, в чем же заключается скрытая выгода для жиртреса уже не получалась никак.

***
И вот он - момент триумфа! Худое выгнувшееся тело, пусть и тихий, но проникновенный стон, выступившие слезы и испарина, тяжелое дыхание, подрагивающий член в руках, и белые капли на животе. По всем законам жанра. Страйк!
- Дааа! Дааа!
Да. Этот жид, хоть и жид, но у Картмана на него встал так, что хоть гвозди членом забивай (тоже по законам жанра). Только как же он мог! Так увлекся непонятно чем, что камеру оставил дома, и даже мобильника под рукой нет, какой же ценный для сбора компромата кадр! Что ж, значит, придется использовать план «Б», в любом случае запланированный к исполнению.
Картман быстро расстегнул ширинку, едва поборовшись с желанием тупо подрочить, пальцы прошлись по животу, собирая классический любриканто-заменитель, и скользнули к месту столь же классическому (учитывая ситуацию, разумеется).
- Какого хрена? - Кайл опомнился не сразу, но как-то быстрее, чем планировалось. Жаль-жаль. Впрочем, так даже интереснее.
- Твою мать, Картман! Какого… ты что делаешь?! – в качестве бонуса его типичное выражение тупого (искреннего, если угодно) недоумения-удивления. Аллилуйя, Господи!
- Разрабатываю пальцами твой задний проход, чтобы тебе было комфортнее. Неужели это не очевидно?
В самом деле, все этим тупым евреям объяснять нужно, разжевывать и в рот запихивать, что за тупой народ?!
- Иди на хуй, гребаный извращенец!
Голос совсем сорвался, теперь еще и отполз на другой конец дивана, подушкой прикрывается, рыжая евро-шлюха ты, Брофловски!
- Господи, Кайл! Как можно быть таким тупым! Если один отсосал другому, он должен засунуть свой пенис тому в жопу. Это все знают.
- Ничего подобного, жиртрес! Ты это только что придумал!
- Ничего я не придумал, жид!
- Да эта тупость просто не может быть правдой!!
- Да ты любого спроси!
- Спрошу!
- Вот меня спроси.
- Иди на хуй!
- Ну, спроси кого-нибудь другого, какая разница.
- Спрошу!
- Ну да, и докажешь всем, что ты тупой, отставший от жизни еврей. В первый раз что ли. Давай-давай, Кайл, спроси, так ли это, выстави себя посмешищем в очередной раз, а я подожду, у меня ради такого случая припасена пара лишних минут.
Пускай-пускай звонит, набирает номер, да, пусть даже начнет разговор со своим дружком Маршем.
- Ну, чего ты ждешь? Давай, Кайл.
- Твою мать...

Сволочь - еврей, конечно, не признает этого, но Картман-то не дурак, он прекрасно знает, что жидяра кайфанул под ним, и сам он тоже не признается никогда и никому, но это, помимо непосредственно победы над Кайлом, было просто охуенно.

Вместо Эпилога.
- Что, прости?
- Что слышал, жиртрес! Я отсосу тебе, а потом отдеру так, что ты на свою жирную задницу неделю сесть не сможешь!
- С какой стати?
- С такой стати, что так положено по правилам!
- По каким правилам, Кайл? А, подожди... ну, конечно! - Картман заржал, Кайл стиснул зубы.
- Я понял, ты о том нашем... о, Господи, Кайл! Ты и правда повелся!!! - Кайл побледнел от злости, Картман от смеха покраснел.
- Ня-ня-ня-ня-ня-ня, ха-ха-ха... твою мать, жид, какого хрена?! – Кулак Кайла пришелся аккурат под левый глаз, Картман своей рукой угодил в грязь, когда свалился на землю.
- Все-все, Кайл, стой! Я сдаюсь, Кайл! Кайл! Да прекрати ты, мать твою! Стоп-стоп! Тайм аут! Жид, кончай!..
Следы костяшек на скулах, следы подошвы на заднице.
- Я убью тебя! Я тебя своими руками на тот свет отправлю, тварь толстожопая!
- Ок-ок-ок! Ты выиграл, Кайл, я сдаюсь! Кайл, я сдаюсь!
Смена позиций, временное перемирие.
- Но ты по-прежнему мне должен.
- Что?
- Качественный отсос!
- Ааааар!
- Стой-стой, Кайл, ну прекрати ты, жид тупой!..
Кровь на губе, ссадина на локте, скрученный в спазме желудок.
- Ты! Ты умудрился меня натянуть! Ты…
- Тихо, Кайл! Тихо! Не при свидетелях! Я-то знаю, что ты тупой жид, но вот остальным, поверь, это знать не обязательно.
Смена позиций, боевая готовность.
- Ты мне должен отсос. Можешь меня избить, но это тебя не избавит от долга.

- И да, Кайл, можешь отодрать меня… как ты там собирался..?

@темы: South Park, fanfics

---

МЭТТ?

Для  [AtalantA]

***

@темы: pics, T&M

---

СТЭН/КАЙЛ

***

@темы: South Park, pics

---

КАРТМАН/БАТТЕРС

Для  ~*Astho-Natalie*~

***

@темы: South Park, pics

---

КАЙЛ

***

@темы: South Park, pics

---

ЮИ

Для  <шелена>

***

@темы: LessWorld, pics

---

СЕТТИ

***

@темы: LessWorld, pics

---

АИ

Для  affa3

***

Лисы. Что вы знаете о лисах? Рыжие звери с пушистыми хвостами, хитрыми глазами и коварными улыбками. Но не всегда бывает так.

Я знал одного лисенка. Он ничем не отличался от других лисят. Только шерсть его была белая, как снег, а глаза красные, как кровь. И звали этого лисенка Аи. Не потому, что он часто кричал: «Ай-ай-ай», - он ведь был довольно смелым зверем! Просто Аи родился в далекой стране Японии, где его имя означает «любовь». Это может показаться вам странным, ведь мама – рыжая лисица - никогда не играла с Аи, не мыла ему шерстку и не рассказывала сказок, как другим лисятам. Но ночью, когда рыжее семейство засыпало, мама лисица вытягивала свою острую морду и прижималась мокрым носом к белому пушистому хвосту малыша Аи.

Днем Аи не играл со своими братьями и сестрами, он тихо сидел в своем убежище у быстрого ручья и наблюдал, как солнце играет в рыжей шерсти мамы лисы, вслушивался в ее звонкий смех и печальными глазами смотрел на свое отражение в холодной воде. И все равно рыжие лисята завидовали ему. Мама любила их, играла с ними, и укладывала спать, заботливо вылизывая их маленькие морды, но у Аи было это имя, и этот белый пушистый хвост, который так любила мама лиса.

И вот однажды, рыжие лисята пробрались в убежище Аи и отгрызли его белый пушистый хвост. Они закопали его под серыми камнями далеко-далеко от норы. Мама лиса ничего не сказала. Она не пожалела малыша Аи и не наказала рыжих лисят. С того момента она не клала свою морду рядом с Аи, не согревала своим теплом по ночам, и даже не смотрела на него.

И когда ночи стали совсем холодными, Аи ушел из норы. Стоял солнечный день, лисье семейство купалось в золотистых лучах, провожая последние теплые дни. Аи шел медленно, лапы его ступали бесшумно, а голова держалась ровно. Мама лиса не посмотрел вслед удаляющейся маленькой белой фигуре. Но несколько пар глаз проводили его до самого горизонта.

Рыжие лисы радовались уходу Аи. Они смеялись, кувыркались в пожелтевшей траве и прыгали через быстрый ручей. Но однажды Аи вернулся. Он пришел ночью и засыпал нору серыми камнями. Белый лис просидел в своем убежище у быстрого ручья несколько дней, смотря на свое отражение в холодной воде, пока лисы не перестали плакать и скрести когтями о серые камни.

Тогда лисий бог спустился к краю неба и обратился к Аи. «Ты поступил очень плохо», - сказал он спокойным голосом. «Быть другим всегда трудно, это нелегкий путь, но в конце такого пути ждет великая награда, и ты должен заслужить ее». Лисий бог замолчал, он смотрел своими светлыми печальными глазами на маленького белого лиса. А Аи смотрел на него, не смея ответить. И тогда лисий бог превратил Аи в игрушку. Он наказал его, но он и даровал ему второй шанс.
Очень скоро Аи перестал отличаться от других игрушечных лисиц. Его красные глаза остекленели и стали похожи на лед. Такой же ненастоящий, белоснежный, черноносый, как и все, только без хвоста.

И Аи терпеливо ждет, как наказал ему лисий бог. Он надеется, что однажды появится тот, кто сможет понять и оценить его непохожесть на других, его особенность.
Но кому нужен лис без пушистого хвоста?

@темы: Original, fanfics

---

АЯМЕ (хроники)

1

2

3

@темы: LessWorld, pics

---

КОТ В ЯЩИКЕ

Для  Guardian of VARN

Название: Кот в ящике*
Автор: Alex Woof
Бета:  *Karlson*, отдельное спасибо за Картмана
Фандом: South Park
Персонажи: Стэн/Кайл, Стэн/Вэнди, Картман
Рейтинг: по ходу Rка
Жанр: ээм… ангст это
Дисклеймер: все Трею и Мэтту, я умываю руки
Размещение: с разрешения автора или заказчика
От автора: на драббл-челлендж по заявке  Guardian of VARN: классический Стайл на фоне стабильных отношений Стэна и Вэнди. "Тебе не надоело?", unhappy end, рейтинг - по желанию, не юмор.
Да, я честно признаюсь, что это если и не совсем не то, то не совсем то, что просил заказчик, но, что вышло, то вышло. Если получится - допишу то незаконченное, что, на мой взгляд, ближе к заявке.
Unhappy END был понят автором буквально.

***

Первый раз всегда больно. Очень больно. Почти невыносимо больно. Потом тоже, но постепенно начинаешь привыкать. Не только привыкать, но и ждать. С опасением, интересом, нетерпением. И со страхом, опустошающим страхом. Ждешь следующего раза и слепо надеешься, а боль так и не проходит.

- Чел… ты чего?
- Кайл… я…
- Блин, ты что делаешь?!
- Я…
- Стэн! Стэн, твою мать! Это неправильно! Ни разу неправильно! Отъебись, чел, так же нельзя!
- Но ты… ты ведь мой лучший друг…
- Да, но… уф… Стэээн… Черт, кончай это дерьмо!
- Кайл…

Когда мир Кайла разбился надвое в первый раз, ему было по-настоящему больно. Ему хотелось кричать, выплюнуть скопившуюся внутри горечь, хотелось крушить все вокруг, даже плакать. Потому что это шло вразрез со всем тем правильным, к чему он был так яростно приучен. Потому что в глубине души Кайл понимал, что обрекает себя, интуитивно знал, что эта боль никогда не пройдет, что рана будет открываться снова и снова. Он хорошо учился в школе, поэтому знал, что начатый процесс деления уже не остановить.
Две идеально ровные половинки, два совершенно одинаковых мира. Только в одном Кайл Брофловски – обычный еврейский мальчик: чуть умнее других, чуть добрее других, чуть правильнее других; в будущем примерный семьянин, любящий муж и заботливый отец. В другом Кайл Брофловски – обычный еврейский мальчик: чуть умнее других, чуть добрее других, чуть правильнее других; выбрал Стэна Марша.

- Самодовольная тварь!
- Угу…
- Да какого ж хрена? Чел, ну скажи, какого хрена?!
- Да просто все бабы тупые дуры! Не будь тряпкой, пошли ее на хуй!
- Эй, чел, полегче! Она моя девушка! Я люблю ее вообще-то!
- Тогда какого хрена ты тут сидишь? Шел бы к ней! Чего ты каждый раз мне этим мозги паришь?
- Ну… Ты же мой лучший друг…

Давно пора перестать на что-то рассчитывать, но пока глаза закрыты, всегда, когда глаза закрыты – существует два варианта, два в одном, такой парадокс.
Кайл открыл глаза и почувствовал колющую боль в сердце. Так болит растущая пустота. Так болит свежая рана в месте разрыва его мира надвое. Кайл уверен, этот, теперь уже навсегда потерянный для него, он сам сейчас сонно и мягко улыбается, ероша черные волосы мирно спящего рядом друга.

- Слышь, еврей, тебе не надоело?
- ?
- Быть запасным вариантом, Кайл. Удобной давалкой на черный день. Тебе не надоело подмахивать ему, а потом смотреть, как он бежит к своей подружке, снова и снова? Не надоело быть дыркой по случаю?

Кайлу не надоело, он не согласен с Картманом, а если и согласен, ему все равно. В самом деле все равно. Ему надоело лишь одно: вновь и вновь рассыпаться на части. Ведь рано или поздно он – Кайл – закончится. Но об этом Картман не может знать, поэтому…

- Иди на хуй, Картман!
- Правильный мальчик Кайл – шлюха! Кто бы мог подумать, а? Нет, даже не шлюха, те хоть деньги берут. Еврей, упускающий баблос! Нонсенс! Нравится быть бесплатной дрочилкой для Стэна Марша, Кайл?
- Я сказал: рот свой закрой, жирная скотина!
- Скажи, когда он сливает в тебя, он хоть помнит, кто под ним? Или он стонет ее имя?
- Я тебе рожу размажу, жиртрес!
- Кого он трахает в самом деле, когда присовывает тебе? Лучший друг, да, Кайл?
- !!!

Кайл не раз пытался объяснить сам себе, почему так получается. Каждый раз он сдается, почти не сопротивляется. На самом деле все просто - это единственное, что у него есть. Неприятно это и по-настоящему мерзко, когда его другу плохо, друг идет к нему, и Кайл каждый раз ждет этого с нетерпением. Он неправильный друг. Потому что когда Стэн счастлив, ему – Кайлу – пожалуй, слишком больно.

- Господи, Стэн! Как ты не понимаешь? Я не могу!
- Но... ты же... мой лучший друг...

Вэнди на самом деле очень идет сиреневый. Ее платье кажется одновременно простым и дорогим. Стэн глупо улыбается, не переставая, и с таким же постоянством теребит свой галстук. Кайл рядом, возможно дружеские хлопки по плечу в самом деле как-то приводят Стэна в чувство, он, пожалуй, слишком счастлив. Все слишком солнечно, слишком радостно. Слишком правильно. Даже торжественные секунды между вопросом и ответом тянутся долго, невыносимо. Кайл горько улыбается, закрывая глаза и опуская голову. Мир навсегда уходит из под ног, тот мир, в котором ответом было другое слово.

- Ты уезжаешь?
- Да! Мы с Вэнди долго думали…
- Чел…
- Короче, мы едем во Флориду! На хрен этот гребаный снег!
- Ты… уезжаешь?
- Ну да! Представляешь, солнце, пляж, пальмы! Девочки в бикини. Кенни сдохнет от зависти!
- Да, здорово, чел. Рад за тебя.

Сказать, что Стэн выбрал Вэнди – сказать неправильно. Стэн никогда не выбирал между Вэнди и Кайлом. Но Кайл не знает этого, поэтому он уверен, что знает другое – в другом мире Стэн остался в Саус Парке.

- Черт! Она забрала все!
- …
- Все! Представляешь! Я не ожидал! Не ожидал, что она способна на такое!
- …
- Кайл? Чел! Ты на линии?
- Да. Возвращаешься?
- …
- Стэн?
- Да… Да, я вернусь в дом родителей.
- …
- …
- Забей, Стэн. Все бабы – тупые дуры!
- …
- У меня на чердаке валяется старая приставка.
- …
- У Картмана…
- Ты прав.
- А?
- Блин, ты прав, чел!
- ?
- Я захвачу пиво.

Кайл ждет. Он знает, что Стэн уже совсем близко. Он пока не знает, что в паре десятков километров от города на трассе произошла авария. И у него в запасе еще целых пять минут неведения, медсестра только что обнаружила его визитку в испачканном красным бумажнике. Ровно пять минут ей понадобится для того, чтобы в доме Брофловски раздался телефонный звонок.

- Мистер Брофловски?
- Да. Я Кайл Брофловски.
- Стэн Марш…

Сначала он слышит свое имя, тихо отвечает, не замечая, как кивает головой. Потом - ЕГО имя, на этот раз замирая. Замирает и сердце. Кайл уже знает, сейчас его мир снова, возможно, в последний раз расколется на два.


* Речь идет о мысленном эксперименте Эрвина Шредингера с котом, запертом в ящике вместе с радиоактивным ядром и ёмкостью с ядовитым газом. Параметры эксперимента подобраны так, что вероятность того, что ядро распадётся за 1 час, открыв ёмкость с газом, составляет 50 %. Пока ящик закрыт, состояние кота считается смешанным: кот и жив и мертв одновременно. В многомировой интерпретации квантовой механики, когда ящик открывается, Вселенная расщепляется на две разные вселенные, в одной из которых кот жив, а в другой мертв.

@темы: South Park, fanfics

---

ЧАСЫ

Так как эта вещь в каком-то смысле принадлежит и мне. Да-да, я так искренне считаю! И вещь эту я безмерно люблю - размещаю у себя. Миха, бей в глаз, если недоволен, но удалять ее я не буду!

Название: Часы
Автор:  *Karlson*
Фэндом: почти ориджинал, знание исходника не обязательно
Жанр: дарк, ангст.
Рейтинг: наверное, NC-17
Варнинг: гомосексуальные отношения, убийство, насилие, нецензурные выражения, неустойчивые психические состояния, полное отсутствие морали и моральности, цинизм по отношению к "вечным ценностям", ну и так далее
Дополнения к тексту:
1)

Часы

- вот так выглядят часы, о которых идет речь
2) При написании сего текста была использована песня Mr. Credo "Медляк".
3) Текст состоит из трех частей, каждая из которых – POV другого персонажа.
Дисклаимер: все принадлежит мне и моей музе, Алексу.

1

***

"В этот серый скучный вечер,
Я тебя случайно встретил,
Я позвал тебя с собою
И назвал своей судьбою…"

Моросящий дождь превращает и так по-осеннему серый день в сумерки. Сколько уже времени? Понятия не имею. Счастливы те, кому не нужны часы, не так ли? Мне они не нужны. Ты думаешь иначе, и потому у меня на цепочке обычно – как и сейчас – висит "луковица" карманных Kolber Eternal, с драконом – как напоминание.
Память о далеком, так и не разгаданном Востоке. Память о трижды проклятой стране, откуда я привез тебя. О стране, где потерялся я сам. Да так и не отыскался. Будто бы я смог это забыть.
Встряхиваю головой, отгоняя нежелательные воспоминания. Ты говоришь, что я делаю это как рысь. Ты любишь рысей. Их у нас в поместье около двух десятков – ты знаешь точно, как каждую зовут по имени. А я… я предпочитаю прятаться от них в библиотеке, как только появляется возможность. Быть может, я неправильная рысь? Помнишь ли ты мое имя так же хорошо, как и их имена?
Усмешка горчит на губах, как цианид, который я недавно пробовал. Мне казалось – ты ударишь меня тогда. Ты просто бросил холодный взгляд. И приказал прислуге не спускать с меня глаз. О да, ты несравненно умеешь приказывать. Я хорошо тебя обучил.
Запрокидываю голову, ловлю губами холодные капли. Мокрые ресницы можно было бы списать на дождь, да вот незадача – линзы хорошо укрывают глаза от дождя. Да, с некоторых пор я ношу очки – нелепая попытка спрятать свои глаза от того, кто способен читать в моей душе. Или, быть может, так я пытаюсь разбудить твой интерес? Прячусь, чтобы тебе захотелось увидеть спрятанное? Ты лишь приподнимаешь бровь, подмечая новую деталь моего внешнего облика, и снова утыкаешься в газету. Позже спрашиваешь у врача, все ли в порядке с моим зрением. Ты помнишь, что от цианида можно ослепнуть. Но тревога ложная, очки – лишь мой новый каприз. И ты теряешь интерес. А я могу теперь рассматривать тебя без опасения встретиться с твоим взглядом. И без надежды на это же…
- Эй, пани, зачем такие губки портишь? Давай уж лучше я это сделаю, - рывком выбираюсь из паутины мыслей, оборачиваюсь на смешок. Слизываю красную каплю из прокушенной губы. Высокий, чернявый, поджарый. Хищный. Голос глубокий, аж мороз по коже. Только глаза черные, как ночь. А у тебя зеленые. И еще ушки эти нелепые – накладные пушистые отростки сейчас в моде. И среди проституток в том числе. Мне хочется сорвать их, растерзать зубами, бросить под ноги. Я лишь подхожу ближе и ерошу жесткие черные пряди.
- Сколько стоишь? – будто это имеет значение.
- Для тебя бесплатно, детка, - белозубо ухмыляется цыганчук. Полукровка, наверное. Настоящие цыгане проституцией не занимаются.
- Бесплатно только вскрытие в морге делают. – В карман вульгарных кожаных штанов сую пару цветных бумажек – злотый давно сменился евро. – У тебя есть куда пойти?
Хастлер осматривает меня оценивающим взглядом:
- Не уверен, что тебе понравятся мои палаты, детка.
Тем не менее, решительно заворачивает под ближайшую арку, уверенно тянет меня за собой. Пальцы цепко держат за запястье, и я, не желая признаваться даже себе, блаженствую от ощущения горячей кожи на запястье, от властной хватки сильной руки.

Небольшая однокомнатная квартирка встречает объятиями тишины. Он – я не спрашиваю его имени, да и он не спешит представляться, а значит просто "он" – тут же разбивает эту тишину, включая музыкальный центр. Я облегченно вздыхаю – с некоторых пор я боюсь тишины.
Попса, вульгарная, как его "рабочая униформа", внезапно вплетается в мысли.
"… Наверно мы с тобой подружимся,
И ночью мы вдвоем останемся,
А утром навсегда расстанемся…"
Усмехаюсь и сбрасываю плащ прямо на пол. Ботинки тоже остаются рядом с дверью – привычка из Японии.
Ох уж эта молодежь, своей попсы мало, что ли? Заграничную им подавай. Сам не замечаю, как начинаю подпевать вслух.
- У тебя глаза как море,
Словно ночь, твои ресницы,
Твои руки, словно крылья,
Крылья одинокой птицы…
Последние слова мне на ухо, шепотом. Я кисло усмехаюсь:
- Мы сюда пришли караоке петь?
Мальчик понятливый. Мальчик прекращает фальшиво напевать и использует свой язык для более приятного занятия. Горячие, шершавые ладони забираются под рубашку, скользят по груди.
- О блин, так ты все-таки парень. – Несколько мгновений испытующе смотрит на меня, оскаливается. – Попробовать с парнем захотелось? – Интересно, я действительно выгляжу как девственник или это стандартная игра? – Ну держись, детка. Сегодня тебе будет мастер-класс.
Проворные пальцы легко справляются с пуговицами, пощипывают соски. Рубашка шелковой лужицей ложится вокруг ног. Все как по книжке. Я удерживаю смешок и запрокидываю голову. Закрываю глаза. Не хочу видеть его. На миг мне кажется, что это ты. Иллюзию тут же разбивает хрипловатый – чужой – голос:
- Давай, детка, на кровати будет удобнее.
Ты – тот самый ты, которого я безнадежно пытаюсь отыскать на дождливых улицах Варшавы, - наплевал бы на удобства и занялся со мной любовью прямо у двери. Но мальчик пришел сюда заниматься со мной не любовью, а сексом. За деньги большего не купишь.
Поэтому я послушно делаю несколько шагов к довольно широкой кровати – она занимает никак не меньше трети всей комнаты. На резных столбиках спящими змеями свиваются кольца черной ленты. Я невольно содрогаюсь, вспоминая наш с тобой первый раз – обрывки шарфа на твоих запястьях, недоумение в глазах… Ты мне так и не простил…
- Детка, будешь витать в облаках – пропустишь все шоу, - скалит зубы парнишка, откладывая мои очки на прикроватную тумбочку.
Я раздраженно выдираю из его волос ушки – он морщится, но терпит, - и отбрасываю подальше.
- Ты всех своих клиентов водишь домой? – с сомнением кошусь на постельное белье.
- Ну не-е-е-ет, - лениво тянет он, расстегивая пряжку на моем ремне. – Только особенных, - джинсы сползают на пол вместе с бельем. Не без его помощи, конечно. Я зачем-то в последний момент отцепляю часы от пояса и зажимаю в кулаке. Дракон клеймом жжет ладонь. – Очень особенных… - губы смыкаются на моем члене, и я снова закрываю глаза.
Мальчишка старается вовсю, и вскоре мои колени подгибаются. Он осторожно – даже бережно – укладывает меня на постель, ложится рядом и сопит мне в шею, легонько пощипывая горошины сосков. Интересно, у них в самом деле есть инструкции, которым они следуют? Все до зевоты стандартно. Я раздраженно выскальзываю из его рук и утыкаюсь лицом в подушку.
- Не любишь прелюдий? – усмехается мой случайный партнер. С тихим хлопком он распечатывает и одевает резинку. Этого я тоже не люблю, но в эпоху разгула СПИДа забота о безопасности не будет лишней. Пальцы втирают холодную смазку между ягодиц, растягивают сопротивляющиеся мышцы.
- Какой тесный. Ты выбрал хорошего партнера для первого раза, - самодовольно шепчет мальчишка, и я тихонько рычу в ответ. У меня давно не было секса. И внешность как у подростка. В самом деле, похож на девственника.
Вцепляюсь пальцами в простыни. Часы каким-то образом оказываются под щекой и на коже – знаю точно – остается отпечаток-дракон. От этого в мозгу что-то замыкает, под веками вспыхивает молния, и я рывком подаюсь назад.
- Ну-ну, какой нетерпеливый, - сдавленно сипит парень и входит до конца. Невольно прогибаю спину, пытаясь облегчить боль. Позади слышится витиеватое ругательство и чернявый хастлер впивается пальцами мне в бедра, дергая на себя. Кусаю запястье, дабы подавить смешок – парень таки потерял контроль. Ну и кто из нас профессионал?
И все-таки он знает свое дело – член толкается в простату раз за разом, мышцы сводит судорогой, а кожу покусывает сотнями искр. Остается надеяться, что это удовольствие, а не блохи.
Наконец я достигаю пика и выплескиваюсь на простыни. Колени разъезжаются, и я радуюсь тому, что парень кончает сразу вслед за мной. Устало валюсь на бок, стараясь не угодить в лужицу. Тело получило свою долю удовольствия. А душа… душа, как всегда, ни при чем. Партнер выбрасывает презерватив на пол и властным жестом подтягивает меня к себе. Это раздражает, но я терплю. Несколько минут и за спиной слышится ровное сопение.
Я осторожно выбираюсь из чужих объятий. Мне больше нечего делать в этой постели. С отвращением натягиваю влажную одежду на липкое, разгоряченное еще тело. Чувствую себя грязным, но посещать чужой душ нет никакого желания.
Деньги разноцветными мертвыми бабочками падают на тумбочку. Я на цыпочках пробираюсь к двери, обуваюсь и ухожу. Замок с тихим щелчком закрывается за спиной.

Часы с драконом на крышке остаются лежать на подушке, в ворохе черных волос.

2

***
Моросящий дождь превращает и так по-осеннему серый день в сумерки. Сколько уже времени? Понятия не имею. Счастливы те, кому не нужны часы, не так ли? Мне они не нужны. Ты думаешь иначе, и потому у меня на цепочке обычно – как и сейчас – висит "луковица" карманных Kolber Eternal, с драконом – как напоминание.
Память о том, кем мы были. Память о том, кем мы стали. Будто бы я смог забыть.
Встряхиваю головой, отгоняя нежелательные воспоминания. У тебя этот жест получается гораздо изящнее – будто у большой кошки. А я как был дворнягой, так ею и остался.
Из подъезда выскальзывает тонкая фигура. Мне нет нужды видеть лицо, чтобы знать, что это ты. Ты двигаешься, будто кот, нализавшийся сливок. А внутри – горечь. Будто на донышке миски, под сладкими сливками оказался горький пчелиный яд.
Из-под капюшона виднеется золото волос. Я задыхаюсь от смеси ярости, нежности и горечи. До крови кусаю губы, заставляя себя замереть на месте. В твоих мыслях и чувствах такой разброд, что ты не замечаешь меня, проходя совсем рядом – я мог бы коснуться тебя, если бы не тонированные стекла. Смотрю, как ты садишься в такси – кажется, будто они только и поджидают тебя, везде, где бы ты не оказался. Я так не умею.
Машина с шашечками исчезает за углом – иногда мне хочется сравнять все углы, все холмы и низины, чтобы видеть тебя, куда бы ты не отправился, - и я выбираюсь на улицу. Дорогие кожаные ботинки нелепо смотрятся на разбитой, старой мостовой. Почему тебя вечно заносит в такие злачные места?
Отбрасываю за спину косу. Вечность назад ты сказал мне, что тебе нравятся длинные волосы. С тех пор я их не стригу. И до сих пор не могу понять, заметил ли ты, как они отросли?
Поднимаюсь на третий этаж. Интересно, хранит ли еще дверь тепло твоих ладоней? Впрочем, руки у тебя в это время года всегда холодные, как у лягушки. Какое уж тут тепло. Осторожно вскрываю замок – навыки детских лет цепко держатся в памяти. Шагаю внутрь, захлопываю за собой дверь. В тесном коридорчике темно и я невольно вспоминаю просторные залы твоего поместья. Нашего поместья. За годы жизни с тобой я привык к роскоши.
В комнате пахнет сексом. Этот запах проникает в ноздри, забивает легкие и красной пеленой ярости опускается на глаза. Серебристый блеск в черных лохмах ублюдка, посмевшего коснуться тебя – твои часы, такие же, как у меня, с драконом на крышке – оказывается последней каплей. Из горла вырывается рык, и чертов уродец резво подхватывается с подушки. Достаточно резво, чтобы продемонстрировать большие черные – значит, ты не смог найти мне замену! – глаза, но недостаточно резво, чтобы увернуться от тяжелого металлического набалдашника трости. Привычку ходить с тростью я перенял у тебя. Как и многие другие привычки.
Кровь брызгами окрашивает стены. Чертова шлюшка не успевает издать ни звука. Я с силой опускаю трость, снова и снова, уродуя лицо до неузнаваемости. Кровь с хрипами и бульканьем вырывается из разбитой гортани. Треск ребер сливается со скрипом кровати. Тело, наконец, обмякает. Я в последний раз опускаю трость на размозженный череп. Маленький уродец оказался хлюпиком – я не успел даже сбросить клокочущую внутри ярость. Черт тебя побери, куколка, зачем ты связался с этим куском дерьма?!
Поднимаю с подушки твои часы – они залиты кровью и заляпаны ошметками мозгов. Хочется бросить их тебе в лицо прямо в таком виде, но я усилием воли выравниваю дыхание и иду в ванную. Кое-как отмываю лицо и руки, подставляю под струю трость, вытираю часы и сую их в карман. Одежда безнадежно испорчена, но мне плевать.
Возвращаюсь в комнату. Запах секса уже не заметен, растворившийся в запахе смерти. Деньги разноцветными лепестками мертвых цветов плавают в лужах крови.
Покидаю квартиру. Руки уже не дрожат, когда я сажусь за руль.
- У тебя глаза как море,
Словно ночь, твои ресницы,
Твои руки, словно крылья,
Крылья одинокой птицы…
Когда я включил приемник? Не помню. Невольно повторяю слова, снова и снова, пока машина не замирает у гаража. Когда я проехал ворота? Тоже не помню.
Стремительно поднимаюсь наверх и замираю у дверей твоей спальни. Ты спишь. И ты прекрасен. Золото волос рассыпалось по постели, тонкая, почти что девичья фигурка теряется среди подушек. Кожа светится, словно соткана из лунного света. А на бедрах отпечатки чужих пальцев. И ярость снова вскипает в крови.
Трость летит в угол – от греха подальше. Ты вскидываешься, заспанный взгляд замирает на мне. Ты подмечаешь и забрызганную кровью одежду, и безумие, что плещется в глазах. Страх. Я чувствую твой страх всей кожей. И… радость? Дикую, пьянящую радость.
- Ты… вернулся ко мне? Настоящий…
- О да, куколка, я вернулся… - мое горло издает такой рык, что тигр бы позавидовал. А ты улыбаешься и тянешься ко мне. Я хочу убить тебя. Чтобы ты больше никогда и никому так не улыбался – только мне. Чтобы ты существовал только для меня. Яд гнева, бурлящего в крови, требует выхода. И я отвешиваю тебе пощечину – сильно, так, что ты падаешь обратно на подушки. Из разбитой губы стекает кровь. Перехватываю твои запястья над головой – тонкие, мне достаточно одной руки, чтобы удержать их, - и скорее укусом, нежели поцелуем впиваюсь в твой окровавленный рот. Твои губы – как распустившийся цветок. Маков цвет. Дурман. Говорят, если уснуть в поле цветущего мака, можно никогда не проснуться. Я не хочу просыпаться. Я хочу, чтобы ты снился мне до скончания веков. Потому что во сне ты только мой.
Ты пытаешься вырваться, и это еще больше распаляет.
- Что, куколка, твоя шлюшка хорошо тебя оттрахал? – Дышу тебе в лицо. И ты прекращаешь извиваться, замираешь под моим взглядом, словно кролик перед удавом. Я завидую ему – я-то не могу тебя пожрать, растворить, сделать неотъемлемой частью себя. – Лучше, чем это делаю я?
Ты молчишь. Разве тебе есть что ответить? Будь я прав, ты бы остался в постели того сопляка. Но ты вернулся. Ты всегда возвращаешься ко мне.
- Давай-ка проверим, - усмехаюсь, коленом разводя твои ноги. У меня стоит так, что бронзовым статуям в саду и не снилось. Джинсы сползают на бедра – а большего мне и не надо. Вхожу в тебя рывком, до конца – без прелюдий, без смазки. Ты выгибаешься, словно натянутый лук. Я ловлю твои крики губами, слизываю мокрые капли с ресниц. Больно, это больно, черт возьми! И я не могу разобрать, где заканчивается моя боль, и начинается твоя. Двигаюсь: стремительно, резко, пытаясь войти еще глубже, заполнить тебя собой до предела, слиться в единое целое. И ты вдруг подаешься навстречу, обхватываешь коленьями мои бока, слепо ищешь губами мои губы. Я отвечаю на поцелуй, чувствуя, как твердеет твой член между нашими животами. Отпускаю твои руки, и ты тут же когтишь мою спину. И чем только? Ведь ногти обрезаешь под корень едва ли не каждый день, сам видел.
Пульс бьется под моими губами, и я не могу удержаться – смыкаю зубы на нежной коже твоей шеи. Ты хрипишь, как тогда, когда я впервые едва не убил тебя.
- Давай… умрем… сейчас... - в твоих глазах безумие, необузданное, дикое, смертельное.
И твои слова – последняя капля. Я снова рычу, сжимаю в кулаке золото волос и вбиваю тебя в простыни с такой яростью, будто от этого зависит моя жизнь. Так оно и есть. Ты содрогаешься подо мной, сильнее стискиваешь колени. И мир вдруг рушится, лопается, как воздушный шарик. И наступает оглушающая тишина. И слепящая темнота.
Подумать о том, что мы все же умерли, я не успеваю. Мое левое веко поднимается – явно не моим усилием. Так и есть – ты с любопытством ученого, наблюдающего за подопытным тараканом, придерживаешь мое веко пальцем, пытаясь определить по зрачку, жив я или мертв. Интересно, какой бы вариант тебя устроил? Черт, судя по оплеухе, второй вариант не рассматривается. И судя же по оплеухе, все щиты снова нахрен посносило.
Ловлю губами тонкие, но способные быть такими острыми, пальчики. Подтягиваю тебя поближе, крепко прижимаю к себе. Спи, куколка. Если ты способен на этот, наводящий на меня ужас, исследовательский взгляд, значит, визит доктора подождет до утра.
Я люблю тебя, куколка. И никому не отдам. Ты мой.
Я люблю тебя, питекантроп необузданный. И даже не надейся избавиться от меня. Ты мой.

Часы с драконом на крышке валяются в ногах – одни затерты, словно их слишком часто вертели в пальцах. Вторые в корке неакурратно растертой засохшей крови.

3

***
Моросящий дождь превращает и так по-осеннему серый день в сумерки. Сколько уже времени? Понятия не имею. Счастливы те, кому не нужны часы, не так ли? Мне они не нужны. Ты думаешь иначе, и потому у меня на цепочке обычно – как и сейчас – висит "луковица" карманных Kolber Eternal, с драконом – как напоминание.
Память о том, откуда все началось. Память о том, что ничто не закончилось… Будто бы я смог забыть.
Встряхиваю головой, отгоняя нежелательные воспоминания. Мне предстоит работа, а значит, надо собраться.
Гибкая фигурка выскальзывает из подъезда и исчезает в такси. Я глубоко затягиваюсь и отвожу взгляд. Засекаю пятнадцать минут. Смешок вырывается непроизвольно, когда ровно через пятнадцать минут – секунда в секунду – широкоплечая фигура падает в джип и тот срывается с места. Я могу расписать по секундам даже ваши вздохи, господа.
Сжимаю в ладони часы, оглаживая пальцами дракона. Кто из вас решил подарить мне их? Не имеет значения, ведь, по сути, вы – одно целое, две стороны. Одна сущность. Ты. И сегодня ты завершаешь очередной круг.
Поднимаюсь в столь популярную сегодня квартиру. Плащ оставляю в коридоре – не хочется измазать его в крови, а в том, что ее будет много, я не сомневаюсь. Надеваю на ноги бахилы, натягиваю перчатки – уже успел убедиться, что кровь плохо отмывается. Достаю черный пластиковый мешок.
В комнате витает амбре общественного туалета и большого количества крови. Стены заляпаны бурыми брызгами, даже потолок получил свою долю украшений. Ты сегодня повеселился.
Нахожу полотенца, укладываю в них размозженную голову. Мозги расползаются в пальцах белесым желе. В самом деле, серое вещество – это только кора головного мозга, тоненький слой, а внутри он белый. Впервые я это понял, упаковывая первый труп. Меня тогда стошнило прямо на окровавленное тело. Радовало только то, что единственный свидетель – хотя, конечно, вряд ли труп можно назвать свидетелем, - никому не расскажет о моем позоре. Ну да, в Японии меня не учили укладывать куски мозгов в пакетик. Японцы предпочитают внутренности.
Заворачиваю труп в простыни, аккуратно укладываю в мешок. Не хочется испачкать багажник. Прошлый раз я был недостаточно аккуратен. Пришлось менять машину.
Посмотрим, что тут у нас. Открываю бар. Какой запасливый малец, однако. Полки заставлены всевозможным алкоголем. Ого, даже абсент есть. Тот еще яд, не зря в некоторых странах он запрещен.
Разливаю содержимое по стенам, постели, разбиваю бутылки о пол. Воздух наполняется запахом выпивки – дорогой и дешевой, в этом смешении не распознать.
Плотно закрываю все окна, вентиляцию – незачем раньше времени тревожить соседей и случайных прохожих.
Достаточно одной спички и в комнате воцаряется настоящий ад. Разноцветные, покрытые бурыми пятнами бумажки выцветают, словно кленовые листья поздней осенью, тянутся к языкам пламени, танцуют хлопьями пепла. Стены покрываются багрянцем огня. Бросаю бахилы и перчатки в самую гущу пламени, одеваю плащ, закидываю мешок на плечо и покидаю квартиру. Дверь отрезает от меня треск горящей мебели.
О следах на ступеньках можно не беспокоиться – пожарные все затопчут до неузнаваемости.
Забрасываю труп в багажник.
- Ну что ж, пан хастлер, прокатимся немного. – С некоторых пор заметил за собой дурную привычку разговаривать с трупами. К чему бы это?
Сажусь за руль, включаю отопление и радио. Оказывается, я успел продрогнуть, пока шел от подъезда к автомобилю.
- …И ночью мы вдвоем останемся,
А утром навсегда расстанемся…
Я невольно улыбаюсь, заслышав родной язык. Потом начинаю воспринимать слова и не могу удержать смешок. Да уж, эту ночь я проведу рядом с пацаненком, у которого нет большей части черепа. Вряд ли кто захочет к нам присоединиться.

Сюда я приезжаю не столь часто, но дорогу не забыть никогда, пожалуй. Поворачиваю ключ в зажигании и вслушиваюсь в ночную тишину. Дождь барабанит в стекла.
Сырой воздух тут же пробирается под одежду, мокрая трава облепляет ботинки. Снова забрасываю труп на плечо, вслед за ним достаю из багажника лопату. Хорошо, что яму я выкопал еще несколько дней назад, когда понял, что круг вот-вот замкнется. Дождь размыл ее немного, но мне же не экзамен на могильщика сдавать – и так сойдет.
Тело вываливается из мешка лицом вниз. Так оно разлагаться будет быстрее. Засыпаю яму липкими комьями земли. Хорошо, что я каждый день тренируюсь. Не в закапывании могил, нет. Но и обычных физических тренировок хватает, чтобы управиться за двадцать минут – даже дерн укложил, как родной. И молодое деревце в голове – в этот раз абрикос, кажется. У меня тут скоро будет фруктовый сад. В первый раз я сакуру посадил. Символизм, блин. «Почему сакура цветет розовым цветом? – Потому что под ней зарыты трупы.» Это смешно, но по весне она и вправду осыпала землю розовыми лепестками. Я после этого два года вишен есть не мог. Дурак впечатлительный. Никак не мог выбросить из головы мысль, что окажись я немного глупее – и сакура цвела бы розовым надо мной.
Отряхиваю руки, возвращаюсь к машине, забрасываю лопату в багажник. Работа выполнена. Почти.
Возвращаюсь в поместье. Джип вымыт до блеска. Прислуга знает свои обязанности. И умеет не видеть того, чего видеть не надо. Тебя любят. Во всех твоих ипостасях. И ты умеешь за это благодарить. Преданность – одно из наиболее ценимых тобою качеств.
Поднимаюсь на хозяйский этаж. Ты обнаруживаешься в восточной спальне – как и всегда, когда замыкается круг. Спишь на сбитых, перепачканных простынях – двухголовое, четырерукое, безумное чудовище. Самое прекрасное зрелище из тех, что мне доводилось видеть. Золотые волосы сплетаются с иссиня-черными, пальцы сцеплены в замок, два дыхания сливаются в одно. Кожа исчерчена царапинами и синяками. Ты прекрасен в своем нечеловеческом облике.
Я тихонько подбираю окровавленную одежду, отношу вниз, в котельную. Пламя пожирает ткань с извечным голодом первозданного хаоса. Я облегченно выдыхаю – вот теперь все. Поднимаюсь в свою комнату. Душ и спать. До рассвета остается несколько часов и этого болезненно мало, но начальник охраны не имеет права проспать.
Тугие горячие струи бьют по коже, я поспешно смываю с себя следы сегодняшнего дня, наскоро вытираюсь. Постель кажется мягкой, словно пуховая. Блаженство. Довольно вздыхаю, сжимаю в руке самую ценную вещь, что есть у меня, и мгновенно засыпаю.

Часы с драконом на крышке выскальзывают из разжавшейся во сне ладони, поблескивают на подушке в лучах восходящего солнца.

"Среди серых стен молчанья,
Я нашел тебя случайно…
Я позвал тебя с собою
И назвал своей судьбою…"

@темы: LessWorld, not mine

---

КИР/ДЖАФ

***

@темы: LessWorld, pics

---

АЛ/МИХАЛЬ

***

@темы: LessWorld, pics